Обычно в дни званных ужинов или обедов нервничают женщины. Их постоянно заботит то, приедут ли все гости, как лежат салфетки, правильный ли они выбрали наряд, о чём будут говорить с нуднейшим мистером Джонсом так, чтобы он не догадался о том, что над ним в семействе тихонько подсмеиваются и тд. Но в семействе Лейк всё было наоборот. Чаще всего нервничал почему-то отец, а мать лишь снисходительно улыбалась. Вот и сегодня, когда на праздник в честь дня рождения Констанс Лейк, должны были собраться гости, её супруг Фрэнсис нервничал и постоянно дёргал служанку, мешая ей сервировать стол. Всё должно быть идеальным. Совершенно идеальным. Как с фотографий какого-нибудь именитого издания по дизайну. Впрочем, идеальным вечер уже точно было назвать нельзя. Хотя бы по той простой причине, что нервозность главы семьи передалась и остальным домочадцам — Констанс после очередной тирады супруга об идеальности вспылила, и заявила, что если бы он действительно хотел бы того, о чём повторяет, то не стал бы начинать день с двойной порции виски. Донна же и вовсе решила дистанцироваться от приготовлений и заперлась у себя в комнате наверху.
То была совершенно милейшая комната, где розоватые обои в цветочек, гармонировали с воздушными шторами того же оттенка, а кровать была устлана пушистым покрывалом с мягчайшим ворсом. Здесь можно было увидеть кубки и прочие награды, полученные Донной в школе, и фарфоровых куколок подаренных на прошлые дни рождения, и даже плюшевого щенка, которого мисс Лейк обожала в детстве. Розы и кружево, пастельные тона и лёгкость — истинно девичий антураж, немного даже отдающий слащавостью. Возможно Донна бы и обставила эту комнату по своему вкусу, но она не хотела обижать мать. В конце концов, та была в восторге от деяний рук своих, а мисс Лейк по большому счёту было плевать на кружева и розы. Есть и есть. Они ей не мешали. К тому же, в металлическом шарике, красующемся на спинке кровати, можно было легко прятать таблетки и известный белый порошок, а в шкатулке с балериной — пачку сигарет под открытками.
Она лежит на кровати на спине в одних чёрных кружевных трусиках и смотрит в потолок. Её слегка потрясывает и дело не только в том, что отец успел передать ей часть своей нервозности, и даже не в том, что мать, судя по всему, разозлилась и теперь дуется и срывается на прислуге. Бесцельно слоняясь по комнате, куря в ванной, принимая душ, лёжа с журналом на кровати, она успела утомиться и заснуть. Заснуть и увидеть сон, который окончательно выбил её из колеи.
Она блуждала ночью в лесу. Оступалась на тропинке усыпанной еловыми ветками, колола ноги, так как оказалась совершенно босой. Ей было одиноко и очень холодно. Появилась даже идея позвать кого-нибудь на помощь, но вдруг мысль пронзила её, страшная мысль — а вдруг ей кто-нибудь ответит. Сознание того, что ответить может вовсе не тот, кто захочет помочь, срывает с уст Донны крик. Такой пронзительный и громкий, что даже в ушах зазвенело. И в ту же минуту она почувствовала на своей талии и шее прикосновение рук. Сначала ей показалось, что людей, которые прикасаются к ней, много, но затем поняла, что это всего лишь один человек. Но человек ли? Она попыталась повернуться, но не смогла. Некто продолжал сжимать её в своих объятиях, одной рукой придерживая за плечи, а другой шаря по всему телу. В её ушах зазвучал голос, который то становился глубоким, басистым, то вдруг поднимался до уровня фальцета.
— Я возле тебя. В тебе. Под твоей кожей, Донна Лейк. Никто бы не стал иметь с тобой дела, если не я.
Скользкий тёплый язык касается её уха. Она вздрагивает, силясь вновь закричать, но некто давит на неё всей своей силой. Она чувствует боль с внутренней стороны бёдер, чувствует, как руки неизвестного оставляют на коже порезы лезвием. Из ран течёт кровь. Ей убийственно страшно, но, при этом, она чувствует возбуждение, желание, которое бы ей хотелось утолить. Неважно с кем, главное сейчас. Немедленно.
— Ты ведь не против. Совсем не против, — вновь слышится голос и смех. Едкий и похотливый.
Ей хочется сказать: "Да", но она не может. Она не может даже двинуться навстречу тому, кто сейчас отпустил её, оттолкнул её. Донна падает на колени мокрые от крови. В темноте она пытается разглядеть того, кто только что был с ней, но не может. Начался дождь. Он шумит в ветвях деревьев, падая на листья крупными каплями. Они шуршат, как будто шепчутся. Ей холодно, безумно холодно. Вдруг где-то впереди вспыхивает свет фонарика. Он скользит, затем некто, кто держит фонарик в руке, направляет его в лицо стоящей на коленях девушке.
Спокойный мужской голос говорит:
— Вам лучше пойти со мной. Сквозь боль — шаг. На небеса. До конца.
И она просыпается.
Донне не впервой видеть подобные сны, однако сейчас она едва ли не плачет, настолько сон показался ей страшным. Отбросив покрывало она встаёт, на нетвёрдых ногах тащится к комоду, чтобы достать сигареты. Одна маленькая затяжка не повредит, ведь так? Уже в ванной комнате она садится на бортик ванны, щёлкает зажигалкой, затягивается. Сон не идёт из головы. Она пытается вспомнить некоторые подробности, но не может, как будто глаза застилает пелена. Лучше всего сейчас — позвонить Джекки и всё рассказать. Что мисс Лейк и делает — возвращается в комнату прямо с сигаретой, достаёт из сумочки сотовый и садится на кровать.
— Алло, Джекки?
Но особого облегчения звонок ей не приносит. Мистер Монро в свойственной ему манере, пытается подтрунивать над её снами, называя их бредятиной и советует меньше нюхать и больше гулять на свежем воздухе. Вспылив, Донна посылает его к херам прямым текстом и не дождавшись ответного комплимента вешает трубку.
— Донна!
Её зовёт мать. Услышав голос Констанс, мисс Лейк спохватывается, тушит сигарету и спешит открыть окно. Для мамочки у неё нет ни одной вредной привычки. Набрасывает на плечи халат, приоткрывает дверь и подаёт голос:
— Одну минуту мама ... Я ... Я прилегла.
— Днём?
— У меня разболелась голова, но я поспала и всё прошло ... Я сейчас спущусь!
Теперь уже кутерьма поднятая отцом и продолженная матерью не кажутся такими мерзкими. Теперь Донна сама стремится вырваться из чарующего очарования собственной спальни и забыться в рутине предпраздничных приготовлений.
цитата:
внешний вид: платье, серебристые босоножки на высоком каблуке, волосы собраны во французский пучок. Минимум макияжа.
Гостей было много. Мистер и миссис Лейк могли себе позволить принимать их с должной торжественностью, пусть и без лишней помпы. Классический скучный званный ужин, с приятной беседой и вкусным угощением. Единственным развлечением Донны на таких праздниках были размышления. Она бросала взгляд то на одного, то на другого гостя мужского пола, воображая над тем, в каких позах и как скоро они возьмут её в следующий раз. Разумеется, Донна ни разу даже не подала вида, что в её голове роятся хоть сколько-нибудь шаловливые мысли. Сейчас, под кровом дома, в том кругу, где её знали как лучший цветок побережья, она вела себя так, как положено девочке из хорошей семьи. Другой она бывала там, куда не всем смертным есть доступ, и где бывали многие из гостей её родителей, но так же делали вид, что никогда и помыслить о таком не могли. Игра продолжалась.
Но игра начала её потихоньку утомлять. Поэтому, пользуясь тем, что никто не обращал на неё внимание (или, по крайней мере, делал вид), мисс Лейк решила подняться к себе, чтобы немного прочистить мозги тем белым порошком, в злоупотреблении которого ей сегодня пенял Джекки.
Она достала свою порцию из бюстгальтера, запрятанного на верхней полке шкафа. Оттуда же выпал журнал "Грешная плоть", который она зачем-то прихватила с собой в ванную комнату. Правда туда она не успела зайти. Когда Донна подошла к двери и протянула руку, чтобы её открыть, дверь распахнулась и на пороге появился мужчина. Журнал выпал из рук Донны. С минуту она не могла понять, где она — во сне или наяву, так как очень часто её сны начинались с похожих моментов. Мгновение, и мисс Лейк взяла себя в руки. Она узнала мужчину. Дейл Макларен. Он пришёл сегодня без жены и ещё извинялся перед её матерью, говоря, что супруге нездоровится. Должно быть заблудился ища туалет, только и всего. Спокойно, Донна.
— ... Как Вы меня напугали, мистер Макларен. У меня чуть сердце не выпрыгнуло, — мисс Лейк улыбнулась, прижимая одну руку к груди, в другую, с маленькой коробочкой зажатой в кулачок, пряча в складках платья, — Гостевые ... Комната для гостей и ванна у нас справа на этаже, а не слева. Вы немного перепутали ...
Длинные ресницы, локоны золотистые, на губах играет немного смущённая, но чарующая улыбка. Прямо-таки ангелочек с ямочками на щеках. Правда в мыслях своих, далеко не ангельских, Донна уже посылала мистера Макларена куда подальше. Хорошо ещё, что он не застал её за самими процессом.
"Иди же. Ну иди. Отлил и вали отсюда, чёрт!" — отчаянно думала она, упуская из виду то, что вряд ли бы мистер Макларен смог бы перепутать её комнату, явно обжитую, с комнатой для гостей. Ведь он явно не был пьян.
